"Россия стремительно юанизируется. От диктата одной валюты – доллара – мы быстро переходим к диктату другой, юаня. Объем торгов юанем на Мосбирже превысил объем торгов американским долларом и евро (в марте – 2 трлн руб. против 1,7 трлн)
Но также как своим поворотом на Восток Россия стремительно теряет маржу от продажи сырья, так и с переходом от доллара к юаню в международных расчётах, наша страна сильно ухудшает свою финансовую структуру.
Главная претензия к юаню – это неконвертируемая валюта, которую нельзя свободно покупать и продавать в любой стране. Не нужно изобретать велосипед, а можно просто посмотреть – какова доля юаня в финансовых расчетах в мире. Роль юаня в международных финансах по-прежнему значительно ниже, чем роль других резервных валют (доллар США, евро, японская иена, британский фунт). Доля расчетов в юане примерно соответствует доле канадского доллара (около 2,5% от всех расчетов). Международным трейдерам и финансовым институтам мира китайский юань не интересен.
Даже сам Китай использует юань лишь в четверти своих международных торговых сделок, а международные финансовые операции страны по-прежнему номинированы в долларах. Причем эта четверть в основном приходится на квази-анклавы внутри самого Китая – Гонконг и Макао, а также в приграничной торговле со слаборазвитыми соседями: с Монголией, Бирмой, Северной Кореей, Киргизией, Таджикистаном, Пакистаном. Ни одна развитая страна в мире серьезную ставку на расчеты в юанях не делает, и вряд ли будет делать в обозримой перспективе.
Одна из главных претензий к юаню - международная валюта должна быть рыночной, а не контролироваться государством. В Китае именно государство определяет курс юаня, а также возможности расчета в нем (в том числе и запреты на сделки). «Нет рыночности - нет резервной валюты, есть искривлённое пространство искусственных цен, иррациональных сделок, скрытых межгосударственных кредитов и учетных квазиденег, не выполняющих обычные функции», - говорил в свое время о юане экономист Яков Миркин.
Канадский экономист и Нобелевский лауреат Роберт Манделл, который считается одним из «отцов евро», в начале 2000-х был нанят китайским правительством для создания «полуконвертируемого» юаня – хотя бы на уровне европейских валют, не входящих в зону евро (вроде норвежской кроны). Расчеты Манделла тогда показали, что даже при «полуконвертируемости» юаня темпы роста Китая упадут в 4-5 раз – фактически до 1-1,5% в год, а внешний госдолг может вырасти до 200% ВВП (сейчас он составляет 77% ВВП).
Стресс-тест Манделла тогда юань не прошел, хотя сам канадский экономист стал почетным гражданином Пекина, а также почетным профессором 30 китайских университетов – в знак его заслуг, в т.ч. и того самого стресс-теста.
В общем, Россия переходит на юань не от хорошей жизни. Также как и поворот на Восток – это не какой-то осознанный выбор, хорошо просчитанный, - а от нужды. Но и в таком вынужденном партнерстве России всё же стоит соблюдать меру, не уходить в сильную зависимость от одного партнёра.
Давайте посмотрим на структуру торговли Ирана, страны, которая находится под санкциями уже сорок лет, и чью ролевую модель обещают России.
Так, на Китай пришлось только 25% торгового оборота Китая. У стран ЕС было 17%, у Индии – 14%, у ОАЭ 11% (фактически это дополнительный реимпорт продукции из Европы и США), Турция 7%, Южная Корея 5% и т.д.
Примерно такова же и структура расчетов и резервов в Иране, с высокой диверсификацией валют – юань занимает около четверти, а остальные это евро, индийская рупия, дирхам ОАЭ, турецкая лира и т.д. Есть даже наличные доллары, реимпортируемые через страны Персидского залива.
Убежав от Запада, мы получили не меньшую, а то и бОльшую зависимость от Китая. Ростом суверенитета тут и не пахнет."
Толкователь